Мы добежали уже до улицы Биспенггатан на самом верху горы. На площади рядом с церковью святого Креста стоял серо-голубой «форд». Из него на нас с яростью смотрели два человека.
Мы продолжали карабкаться вверх. Улицы в этой части Бергена так круто уходили в гору, что машине придется потратить на подъем больше времени, чем нам.
Я указал на ступени, ведущие с Биспенггатан на Промсгатан.
— Туда.
Мы помчались по лестнице, почти теряя сознание. «Форд» остановился у начала ступеней. Один человек вылетел из машины и побежал за нами, а другой поехал в обход. Та же тактика, что и раньше.
На станции фуникулера на гору Флейен стоял вагончик. Водитель как раз взял деньги у молодой пары, собравшейся совершить безумную поездку в ноябре на Флейен. Я решил рискнуть и в последний момент влетел в вагон, сунул коротышке-водителю двадцать крон и сказал, что сдачи не надо. Билеты он мог дать нам на вершине горы.
Он в недоумении переводил взгляд с Латора на меня и обратно. Конечно, ему было не привыкать к эксцентричным туристам, но это уж слишком…
Я объяснил:
— Мой друг улетает из Бергена через полтора часа — но он так мечтал увидеть Берген с горы…
— …и умереть? — сухо кончил водитель, оторвал два билета и посадил нас в кабину. Двери защелкнулись.
Я закрыл глаза и стал считать секунды.
Одна, две, три…
Предупредительно мигнули лампочки над выходом из станции. Звук рожка известил, что вагончик отправляется.
Сверху с горы нам просигналил второй вагончик, нетерпеливо ожидающий возможности спуститься вниз.
Я открыл глаза.
Как раз в тот момент, когда вагончик пришел в движение, на станцию ворвался Харри Хельгесен.
Я медленно вздохнул, наблюдая — словно в немом фильме, — как он беззвучно открывает рот, проклиная на чем свет стоит фуникулер Флейенбанен, и накликая на нашу голову обесточивание и неисправности тормозов.
— Это быть еще хуже, чем в Южной Африке, — продолжал Александр Латор беседу, нить которой я уже давно потерял. — Там ты в любом случае знать, кто есть кто. Кто враг. Кто друг. Там мои друзья верить мне. Они знать, что я не вру. Здесь же даже мои друзья…
Перед глазами у меня плясали черные мушки.
— Успокойся, успокойся… с твоим талантом оратора ты запросто мог бы сделать карьеру дипломата.
— В какой стране? — отпарировал он.
Я не ответил, поскольку ответить мне было нечего.
Он оглянулся.
— Куда мы ехать?
Я показал пальцем вверх.
— А они разве не могут следовать за нами?
— Могут, но дорога по горе все время петляет.
Одновременно мы посмотрели вниз. «Форд» пытался развернуться, чтобы начать карабкаться на гору.
Я сказал:
— Давай сменим тему… так откуда у тебя вся аппаратура?
— Это важно тебе знать?
— Это важно мне знать.
— О’кей. Кто говорит, что телевизор, видео и система мои?
— Ну, я… во всяком случае, это не принадлежит твоей квартирной хозяйке.
— Все это правильно. Это не принадлежит фру Педерсен. Хорошо. Телевизор мне оставил на хранение один мой друг, африканец, которого выслали из этой страна. Его тоже. Может, это заразно? Может быть, зараза передается с телевизором?
Вагончик остановился у станции по дороге в гору. Я встал и постарался отыскать «форд». Где-то далеко внизу я увидел в наступающей темноте светящиеся передние фары машины, с бешеной скоростью несущейся в гору. Затем вагончик опять двинулся. Никто не вышел. Никто не вошел. Единственным пассажиром, кроме той влюбленной пары, что села перед нами внизу, был мужчина средних лет в тренировочном костюме, но он спокойно сидел в верхнем купе, закрыв глаза и вспоминая все свои личные рекорды за последние пятнадцать лет.
— Я следить за ним, пока хозяин не вернуться. Ты доволен?
— Доволен, — ответил я, но так и продолжал стоять.
Серо-голубой автомобиль неотступно следовал за нами. Он переехал по мосту, а мы тем временем разминулись с голубым вагончиком, едущим вниз, и скрылись в туннеле, ведущем к следующей остановке.
— И то, что касается стереосистема. Это быть подарок от пастора Бремера из католической церкви. Он уезжать в Латинская Америка, это было два года тому назад, и отдал мне свою систему на хранение. Я есть католик, ты, может быть, знать об этом. И у меня хорошие отношения с тем пастором. Мы хорошие друзья, любим ту же самую музыку. Он дал мне — ты слышишь — дарственную на эту систему. Он говорить, что бумаги мне пригодятся. Он оказался прав.
Наш вагончик выбрался из туннеля и остановился. Я решил рискнуть и, ничего не объясняя, потащил за собой Латора. Как правило, вагончик отправлялся дальше, не дожидаясь, пока закроются двери, ведущие со станции на рельсы. Так случилось и на этот раз, так что мне оставалось только подставить ногу, задержать электрические ворота, и через пять секунд мы с Латором стояли уже на рельсах.
Я указал вниз:
— Нам надо спуститься как можно быстрее.
Он последовал за мной, и мы понеслись вниз с горы.
Выбежав из туннеля, мы на секунду замерли и, убедившись, что серо-голубой «форд» уже давно проехал наверх, побежали в противоположном направлении — к нижней станции. Достигнув уровня улицы Промсгатан, мы увидели, как наш вагончик Вполз на вершину горы. Мы благополучно забрались на перрон станции, открыли ворота и выбежали на Промсгатан. Теперь нам оставалось только преодолеть Питтерхауген, и мы очутились в переулке, где была моя квартира.
Прогремев, как стадо мамонтов, мы взобрались на второй этаж, и я открыл двери своей квартиры, повернув в солидном замке два раза ключ и пробормотав: «Мой дом — моя крепость, кажется, так это называется, а?»
Александр Латор лишь кивнул в ответ.
Первым делом мы бросились на кухню, где одним глотком осушили две большие кружки воды.
Я указал Латору на стул.
Сам я бы с удовольствием прилег, но мне надо было сделать еще кучу дел.
Передо мной начала медленно складываться картина преступления, и ключ к разрешению тайны находился, по всей вероятности, передо мной на стуле и пил воду. И, кроме воды, он ничего не получит — до тех пор, пока не ответит на все мои вопросы.
32
Александр Латор разглядывал мою кухню, и я по инерции тоже огляделся, боясь увидеть на стенках шкафов остатки пиршества, на потолке — пауков, а на кране холодной воды — женские трусики. Последнее было наименее вероятно.
— Мы здесь в безопасности? — спросил Латор.
Я подумал: «У них наверняка есть телефонный справочник. И значит, там они могут найти мой адрес. Но дверь достаточно крепкая, у нас есть телефон, и мы можем вызвать полицию, и, кроме того, вокруг полно соседей. Они не смогут нас пристрелить, не наделав много шума».
Он вздохнул.
— Они быть гангстеры. Эти люди.
Я кивнул.
— Ты, наконец, можешь мне рассказать, в чем дело?
Он посмотрел на меня.
— Почему ты не позвонил мне вчера, как мы договаривались?
— Я ничего тебе не обещать! Во всем этом не быть смысла! И ты видел, что меня чуть не убили в воскресенье.
— Ну и?
— Я должен был уехать из Берген. Я быть в домике Ханса у Люсефьорда.
— Да, я там был, — я кивнул в ответ.
Он удивленно посмотрел на меня.
— Да? Когда?
— Сегодня днем.
— Я слышать, что кто-то приехать… Я думать, это… Поэтому я убегать через кухню. Через лес. И на автобусе поехать в город.
— Отлично. И что же ты делал в городе?
— Я… просто бродить. Я пытался звонить тебе, но никто не отвечал.
— Ты… Случайно не был рядом с отелем?
— Нет — нет. Ты что, думать, что я сумасшедший? Когда эти парни преследовать меня?
— Но они тем не менее тебя нашли?
Он помассировал себе голову.
— Да, это быть… В конце концов я решил идти к тебе в контору. Ждать там. Когда я входил в подъезд, то в кафе на другой стороне улицы заметить того официанта, Лоне, и Харри Хельгесена. Когда ты прийти — я думать сначала, что это они. Но затем я слышать их внизу на лестнице. Остальное ты знаешь.
— Остальное? Я ничего не знаю. И ты, Латор, должен мне все рассказать.
Он развел руками.
— Что ты хотеть знать?
— Прежде всего… Почему они за тобой гоняются?
— Хельгесен и Лоне?
— Да.
Он отвел глаза, но потом вновь посмотрел на меня.
— Это серьезные вещи, Веум.
— Я уже понял.
— Когда я работать в отеле, я обнаружил… Я обнаружил, что они, Бернер и остальные, посылают на нефтяные платформы не только продукты. Они посылать другие вещи в упаковке продуктов.
— Ты хочешь сказать, что это…
Он выжидал.
— Наркотики?
Он внимательно посмотрел на меня.
— Ну, не совсем… да. Я знать эти таблетки по Лондону. Это так называемые стимуляторы.
Я кивнул.